Еще недавно Венгрию воспринимали как крепкую часть Запада, но в последнее время в связи с украинским конфликтом большинство полагает, что правительство премьера Виктора Орбана предпочитает поддерживать хорошие отношения с Россией. С чем связаны такие изменения? Петер Сийярто: Для понимания отношения Венгрии к украинской войне нужно выделить три важнейших момента. Во-первых, к нарушению международного права необходимо подходить со всей соответствующей серьезностью. И Венгрия всегда уважала все совместные европейские решения, касающиеся санкций. Мы участвовали в принятии этих решений и соблюдали их, хотя некоторые фигуры в Европейском союзе стараются создать впечатление, что это не так. Во-вторых, для нас приемлемо только мирное решение. Мы соседствуем с Украиной, и никто не хочет войны прямо у своих границ. Кроме того, большая часть энергии поступает к нам через Украину, где, кстати, проживает около 150 тысяч венгров. Поэтому никто не хочет, чтобы ситуация развивалась в другом — отличном от мирного — направлении. В-третьих, не только Венгрия, но и вся Европа нуждается в прагматичном сотрудничестве с Россией. Исключать Россию из будущего Европы, как мы считаем, неправильно. Европа никогда не сможет вернуть обратно свою конкурентоспособность, если не сможет умело наладить сотрудничество между восточной и западной половиной континента.

— Несмотря на все это, ваше правительство часто критикуют за то, что вы лавируете между Востоком и Западом.

— Это ошибочное впечатление. Его о нас стремятся создать потому, что мы открыто и ясно заявляем о том, что даже от крупных участников международной политики мы ожидаем, что при подготовке планов, касающихся Восточной Европы, они учтут и интересы восточноевропейских стран.

— Это можно воспринимать как стремление Венгрии иметь хорошие отношения преимущественно с Германией и Россией. Многие говорят о том, что причины этой позиции экономические: Венгрия стремится достичь успеха, используя комбинацию из российского сырья и немецкой техники.

— Те, кто когда-то создавал планы, касающиеся европейского будущего, говорили, что конкурентоспособность Европы в ближайшие десятилетия будет обеспечена только единством российских ресурсов и передовых европейских технологий. Теперь все не так: между Россией и Европой воздвигается не мост, а стена. И это огромная проблема. В наших интересах соблюдение всеми сторонами тех решений, которые вошли в Минские договоренности. Поэтому мы против всех попыток сделать невозможным выполнение Минских договоренностей. А что касается Германии, то это наш первоочередной партнер как с точки зрения политики, так и с позиций бизнеса и торговли. Успешность нашей экономики зависит в большой степени от экспорта, и почти треть нашего экспорта идет в Германию. В немецких компаниях работают тысячи венгров, то есть понятно, что в наших интересах — процветание Германии. Если будет процветать она, будем процветать и мы. Однако кроме того мы стремимся к прагматическому сотрудничеству с Россией. Но я полагаю, что прагматические отношения с Россией входят в интересы не только Венгрии, но и всей Европы.

— Вы заявили, что Россия — часть Европы. Недавно президент Чешской Республики Милош Земан заявил, что Россия, по его мнению, в долгосрочной перспективе должна стать членом ЕС. Согласны ли вы с этим мнением?

— Я не делал бы таких долгосрочных прогнозов, но могу сказать, что мне кажется логичным предложение Германии начать как можно скорее консультации между Европейским и Евразийским союзами. В настоящее время разворачивается глобальное соперничество между региональными интеграциями. Например, США налаживают прежде невиданно тесное сотрудничество с Китаем. Они также ведут переговоры о Транстихоокеанском партнерстве с 11 странами Тихоокеанского региона, а также о договоре TTIP (Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство — прим. ред.). Китайцы, арабы и русские, в свою очередь, делают все для того, чтобы играть главную партию в африканском сотрудничестве. Россия создает Евразийский экономический союз. Так что надо следить за тем, чтобы ЕС в этой области не отставал. Венгрия однозначно поддерживает предложение канцлера Ангелы Меркель о том, чтобы от Лиссабона до Владивостока простиралась торговая зона, которая помогала бы сотрудничать находящимся в ней странам.

— Конфликт на Украине за 1,5 года разделил ЕС на два лагеря. Если обратиться к Польше, странам Прибалтики, Румынии и Болгарии, то создается впечатление, что им важнее отношения не с ЕС, а с США. С другой стороны, есть такие страны, как Венгрия, Греция, Словакия, которые, пусть это звучит неприятно, больше тянутся к России. К чему может привести такое разделение, если ЕС придется принимать какое-то серьезное решение?

— Я бы хотел такой внешней политики, которая далека от духа насильственной категоризации. Почему мы должны выбирать между пророссийской и проамериканской политикой? Мы — венгры, и мы проводим провенгерскую политику. Мы ведем такую внешнюю политику, которая соответствует интересам Венгрии. Три наших геополитических приоритета легко описать: мир, энергия и торговля. И, конечно, мы формулировали их без оглядки на то, что говорят об этом США или Россия.

— Как Венгрия, в конституции которой прописан абсолютный запрет генетически модифицированных организмов в стране, относится к переговорам о TTIP (так называемый доступ ГМО является одним из спорных пунктов в переговорах — прим. ред.)?

— Политик должны высказаться по всем вопросам, особенно если речь идет о таком важном деле, как TTIP. Неправильно, если кто-то уже сейчас, на этом этапе, делает принципиальные выводы. Ведь пока мы не знаем, чем закончатся переговоры. Мы знаем, что Европейский совет дал мандат на переговоры Европейской комиссии. Если этому будет соответствовать и результат переговоров, то хорошо. Но если Европейская комиссия не справится со своим мандатом, то ситуация будет другой. Я думаю, что уже сейчас нам стоит сосредоточиться на том, чтобы поддержать Европейскую комиссию и стимулировать ее к тому, что в соответствии с мандатом Европейского совета она вела переговоры достаточно жестко, решительно и с учетом европейских интересов.

Если все так и будет на самом деле, то для ЕС это будет очень позитивно. С нашей точки зрения, мы ожидаем в случае позитивного результата рост экспорта в США на 20%, прирост ВВП — еще на примерно 0,3% и как минимум 20 тысяч новых рабочих мест. США — это наш значимый торговый партнер. Чем меньше будет бюрократических и таможенных препятствий на пути наших предпринимателей, экспортирующих в США, тем больших успехов они добьются. Другой вопрос — в том, какие опасности таятся за открытием европейского рынка. Поэтому мы довольны тем, что все предлагаемые послабления пошлин, которые включены в мандат на переговоры, были сформированы в соответствии с нашими интересами. По-моему, позитивный результат, как для Венгрии, так и для ЕС в целом, возможен. Что касается запрета на генетически модифицированные организмы, то отступиться от него мы не можем, потому что он значится в нашем основном законе, что, кстати, отражено в мандате на переговоры, выданный Европейской комиссии, так что пока нам нечего опасаться.

— Какова позиция Венгрии в вопросе беженцев?

— Катастрофы, которые, к сожалению, происходят в Средиземном море, своей трагичностью отвлекают внимание о того, что ЕС должен заняться и тем маршрутом, который проходит через Западные Балканы. В прошлом напор там был скорее сезонным. Когда погода была лучше и было бы меньше гроз, люди выбирали путь через Средиземное море. А вот в холодное время года дорога шла по суше. Но теперь все изменилось, и к нам ежедневно пытаются проникнуть тысячи людей с двух направлений.

Такой напор нуждается в реальном решении проблемы. И его нужно искать за пределами Европы. Для этого нужны три вещи. Это опять-таки мир: никого не должен покидать свой дом из-за войны. Далее, конечно, экономическая стабильность. Деньги, которые ЕС выделяет на развитие, должны использоваться так, чтобы никто, стремясь к достойному уровню жизни, не был вынужден покидать родину по экономическим причинам.

Третье условие, как я считаю, это создание работающего государства в Ливии — только так эта североафриканская страна будет способна контролировать свои границы. Сегодня через Ливию проходит огромный миграционный поток в страны ЕС — можно сказать, бесконтрольно.

Мы должны понять, что первое случай нарушения прав человека происходит не тогда, когда тысячи несчастных садятся на старые лодки на побережье Средиземного моря. Первый случай нарушения прав происходит намного раньше — уже тогда, когда эти несчастные вынуждены покинуть свой дом.

— Миграционный напор чрезвычайно силен и в Венгрии, хотя в европейских СМИ об этом не пишут. О каких цифрах сейчас идет речь?

— Были дни, когда к нам в направлении от Косово приезжало более тысячи беженцев ежедневно. Я могу вам сказать, что за первые два месяца этого года число беженцев в Венгрии выросло в 4 раза (по последним данным венгерского статистического комитета этой недели, только за первые четыре месяца этого года в Венгрию прибыло 42 тысячи беженцев, то есть столько же, сколько за весь прошлый год — прим. ред.).

— Брюссель предлагает квоты на беженцев для стран-членов ЕС. Почему Венгрия против?

— Эту проблему нужно начать решать иначе. Самое время для того, чтобы мы наконец начали говорить о реальных решениях, а не просто о последствиях. Мы должны заниматься не проявлениями, а причинами, которые их вызывают, и именно на этом сейчас нужно сосредоточиться.

— Вы не боитесь, что ситуация на Украине может ухудшиться до такой степени, что беженцы будут прибывать и из этой страны? Судя по тому, что я читал, слышал и видел, когда недавно разговаривал с людьми на украинских границах, экономическая ситуация там просто катастрофическая.

— Экономическая ситуация на Украине очень плохая — это известно всем. Поэтому ясно, что все соседние страны должны приготовиться к тому, что на Украине будут запущены миграционные процессы. Вообще, я согласен с мнением еврокомиссара по вопросам политики добрососедства Йоханнесом Ханом. Он призывает проводить инвестиционные конференции, потому что Украине нужны главным образом большие инвестиции.