Не нужно быть провидцем, чтобы понять истинный смысл нападок на Православную Церковь и осквернения её святынь: конечной целью либеральной кампании, направленной против РПЦ, является не столько она сама, сколько Россия.
Происходит плутовская подмена исторических реалий. Рассуждая об отношении к РПЦ, устроители «дискуссии» подразумевают общество в целом, тогда как, если следовать исторической правде, речь надо вести об идеологически организованной группе граждан, чуждых национальным интересам Российского государства и, по всей видимости, стремящихся к социальному разладу в нём.
Именно Православная Церковь стала в современных исторических условиях едва ли не последней скрепой, сплачивающей русский народ и наше общество. Вот почему православное братство подвергается атаке со стороны либерально-космополитических сил, ратующих за распад современной России, её ликвидацию как субъекта мирового исторического процесса. Не случайно Збигневу Бжезинскому вменяются слова: «После крушения коммунизма наш главный враг – русское Православие». Чтобы видеть, какую пагубу сулят нашей стране противоцерковные действия либерал-демократов, надо оглянуться на прошлое и попытаться уразуметь роль и значение РПЦ в российской истории.
Тут необходимо внести одно важное уточнение. Под церковью у нас нередко подразумевают лишь священнослужителей, прежде всего – высших иерархов. Это половинчатый подход. Православная Церковь – не только клир, а весь православный люд, все братья по вере – как живущие, так и отошедшие в мир иной. И главой Русской православной церкви является сам Христос. Высшие священнослужители, генерируя то, что происходит в глубинах православного сознания, выступают в качестве трансляторов и проводников Воли Божьей, касающейся человека и общества. В этом плане РПЦ – великая сила, организующая общество, народ, а также врачующая и спасающая душу каждого православного, приуготовляя её к жизни вечной. Свое предназначение Русская Православная Церковь по-разному проявляла в те или иные исторические эпохи.
Обратившись к истокам её истории, временам равноапостольного князя Владимира и последующим XI–XII векам, замечаем весьма существенную роль Церкви в формировании древнерусской народности, пришедшей на смену племенной организации восточного славянства. Если раньше, в эпоху язычества, общество было раздроблено, каждый род и племя поклонялись лишь собственным богам, то теперь эти перегородки пали. Единая христианская вера, соборные молитва и служение стимулировали интегральные процессы, т.е. способствовали этническому сплочению восточных славян и образованию древнерусской общности, из которой впоследствии вышли три братских народа – великороссы, белорусы и малороссы.
Активное участие Церкви в созидании этноса предопределило её тесную (и тогда, и потом) связь с народными массами. Она находила выражение в избрании на вечах священнослужителей, в том числе чинов высшего разряда – епископов, а также настоятелей крупнейших монастырей. Подобная практика существовала не только в Великом Новгороде, но и в других крупнейших волостных центрах. Историки располагают убедительным материалом, свидетельствующим о том, что городские общины Древней Руси имели неоспоримое право голоса, когда возникала необходимость замещения епископских столов. Но избрание святителя – одна, так сказать, сторона медали, другая – изгнание владыки, возбудившего недовольство паствы. Известны случаи «зачистки» (если выражаться современным языком) епископских кафедр по решению народных собраний. Есть основания говорить даже об определённой зависимости Церкви от древнерусского общества, выходящей за рамки канонов и правил. Речь идет о её использовании в чисто мирских целях.
В Древней Руси Церковь не отделялась и от публичной власти. Более того, была вписана во властные структуры. Иерархи, в частности – митрополит и епископы, занимались делами, которые мы сейчас назвали бы гражданскими или государственными. Скажем, в Новгороде архиепископ ведал внешнеполитическими связями, являлся хранителем государственной казны, эталонов мер веса и длины. Кроме того, в компетенцию церковного руководства входил суд по различным делам, прежде всего, семейным. Митрополит и епископы энергично вмешивались в межкняжеские отношения, уберегая от кровавых раздоров, наносивших большой вред жизни рядового «людья». Иными словами Церковь принимала непосредственное участие в осуществлении публичной власти и была важным элементом гражданского общества.
Огромную услугу ему Церковь оказала в борьбе с иноземными врагами, теснившими Русь с юга и юго-востока. То были орды кочевников, разорявшие древнерусские города и веси. Новая вера стала фактором сплочения наших далёких предков перед лицом степных иноверцев, именуемых, по-тогдашнему, «погаными». С ними велись жестокие войны. Другое дело – иноверцы внутри древнерусского общества. Они не подвергались насилию и принуждению. Церковь здесь проявляла мудрую терпимость, вовлекая постепенно в своё лоно всё большее число верующих во Христа. Надо сказать, что на Руси после условной даты крещения в 988 году продолжало оставаться в язычестве значительное число людей, которых крестили не только в XI, но и в XII столетии. При этом предписывалось перед крещением «молитвы оглашенныя творити за восемь дней». Многие из русских не помнили, совершался ли над ними обряд. И если оказывалось, что нет «послуха», т.е. свидетеля, крестили вновь. Бывали случаи отступления от христианства и возвращения к нему. Вернувшийся в веру должен был при народе предать проклятию соблазнившую его религию и поститься 40 дней.
Свобода перехода от одной религии к другой – показатель терпимости Церкви и общества. Представители инославных конфессий жили на Руси без проблем. Ещё в конце XII века даже в Киеве население состояло из «христиан и поганых». В отношении последних не видно и намёка на дискриминацию. Летописец сообщает нам (1194 г.) о князе Рюрике Ростиславиче, который «всих приимаше с любовью, и крестьяни и погании, и не отгоняше никогоже». Аналогичным образом поступал и Андрей Боголюбский, принимая приходящих к нему представителей язычества, католичества и иудаизма. Тут, безусловно, сказывалось влияние древнерусской Церкви, терпимо (по нынешнему выражению – толерантно) относившейся к иноверцам. И это свойство она прививала пастве, воспитывая чувство веротерпимости, что имело великие исторические последствия, позволив русскому народу собрать и возглавить огромную разноплеменную Империю, частью которой является современная Российская Федерация.
Следует, наконец, сказать о выдающейся роли Православной Церкви в культурном развитии Руси, приобщённой благодаря принятию христианства к высоким духовным ценностям Ромейской Империи. Именно тогда были заложены основы системы, которая получила название русской цивилизации, прошедшей через века.
Трудно переоценить значение Церкви в монгольский период нашей истории. Завоевание и разорение Руси кочевниками, установление иноземного ига, с одной стороны, усиление агрессии Запада, вылившейся в так называемый «натиск на Восток» (Drang nach Osten), – с другой, поставили в реальную плоскость вопрос: быть или не быть нашему государству, русскому этносу. Возникла тяжелейшая национальная задача, решение которой растянулось почти на два с половиной столетия. Можно, не боясь преувеличения, сказать, что русскому народу без Православной Церкви, без её активной помощи и содействия справиться с этой задачей вряд ли было возможно. Только духовное единение могло обеспечить победу над врагом. Недаром князья Александр Невский и Дмитрий Донской, символизирующие победу Руси над Западом и Востоком, выступают в облике святых Русской Православной Церкви.
В чем заключалась её конкретная деятельность по спасению нашего Отечества?
Освобождение от татаро-монгольского ига было немыслимо без объединения разрозненных сил Северо-Восточной Руси. Москва, как известно, стала центром государственного притяжения. Но на первых порах очень трудно было предположить, что именно ей уготована роль объединительного центра. В сказании, записанном в XVII веке, но возникшем, несомненно, ранее, встречаем характерное: «Кто думал-гадал, что Москве царством быти, и кто же знал, что Москве государством слыти». Действительно, ни гадать, ни знать на сей счет никто поначалу не мог, за исключением, разумеется, богодухновенных провидцев, как митрополит Пётр, перенесший (1325 г.) митрополичью кафедру из Владимира в Москву, где она оставалась до учреждения патриаршего стола в конце XVI века. Святитель Пётр, прозревая столетия, пророчески предсказал освобождение Руси от иноплеменного ига и предстоящее возвышение Москвы. И должно признать, что преемники митрополита, как и священство вообще, много сделали для освобождения Русской земли от монголов и для возвышения Москвы. Неугасимой свечой светит из тьмы веков назидательный образ святого Сергия Радонежского, благословившего Дмитрия на битву с Мамаем и предрёкшего победу над врагом. Как гласит Житие Сергия, старец говорил князю: «Иди против безбожных, и если Бог поможет тебе, ты победишь и невредимым в своё отечество с великой честью вернёшься». Молитвами Сергия и православного духовенства Дмитрий добыл великую победу, открывшую новую страницу в нашей истории.
Что касается преемников митрополита Петра, то они, способствуя объединительной политике, отлучали от церкви князей, враждовавших с Москвой, выступавших против неё воинов предавали проклятию, закрывали храмы в непокорных землях, налагая запрет на богослужения. Митрополит Феогност в 1329 году отлучил от церкви псковского князя Александра Михайловича, а вместе с ним и псковичей до тех пор, пока не выдадут его, и Александру пришлось спасаться бегством в Литву. Митрополит Алексий, пришедший на смену Феогносту, отлучил от церкви Михаила Тверского и Святослава Смоленского, находившихся во вражде с московским князем. Святитель Алексий известен еще и тем, что был регентом при малолетнем князе Дмитрии (Донском), возглавляя при этом Боярскую думу, правившую Московским княжеством. Алексий, следовательно, заложил основы особой, присущей лишь Руси, формы монархии – самодержавия, которое характеризуется тесным взаимодействием светского и духовного руководства, именуемым «симфонией» власти.
Следует упомянуть ещё об одной важной заслуге Православной Церкви. В лице монастырской братии она неустанно трудилась над освоением необжитых просторов Руси. Монахи нередко выступали в качестве первопроходцев, за которыми шли крестьяне.
И последнее относительно великих деяний, совершённых Православной Церковью в рассматриваемую эпоху. Монгольский период в русской истории – это время, когда произошла, можно сказать, полная христианизация русского этноса, в значительной мере побуждаемая противостоянием Руси и Золотой Орды. В Московской Руси, в отличие от Киевской, господствующими становятся христианские ценности. Православная этика, утверждавшая соборность и отвергавшая накопление индивидуального богатства, гармонически сошлась с народной психологией, основанной на началах коллективизма и общинной собственности. Закладывался ментальный фундамент русского народа, весьма непохожий на восприятие мира народами Западной Европы.
Итак, освобождение от татаро-монгольского ига, объединение русских земель вокруг Москвы и создание единого государства, строительство самодержавной монархии, колонизация неосвоенных земель, наконец, созидание особой ментальности русского народа – главные области приложения деятельности Церкви в монгольский период истории страны. И во всех перечисленных областях были совершены великие дела, во благо России, её настоящего и будущего.
Конец XV – начало XVI века представляет эпохальный рубеж в истории страны, характеризуемый завершением объединения земель вокруг Москвы и образованием Единого Русского Государства. Оно существенно изменило международный ландшафт той поры. Для Запада появление на его восточных границах мощного, огромного государства было неожиданным, почти ошеломляющим и к тому же очень досадным. Ведь католический Запад руками турок совсем недавно сокрушил православную Византийскую империю, устранив с внешнеполитической сцены опасного соперника. Казалось, православной вере нанесён уничтожающий удар. Но тут обнаружилось, что на место павшего второго Рима (Константинополя) заступил Рим третий (Москва), и четвертому «не быти». Московия объявила себя взамен погибшей Византии твердыней веры и оплотом Православия, вызвав тем дикую злобу на Западе. Началась то явная, то скрытая борьба с Россией, растянувшаяся на века и длящаяся поныне, что может показаться фантастическим, но, увы, это так. Первые атаки начались на идеологическом поле, т.е. в сфере религиозной. Нападению подверглись православное вероучение и Церковь.
В 1470 году в Новгород по приглашению веча прибыл из Киева князь Михаил Олелькович. Среди лиц, его сопровождавших, находился Схария, который и посеял первые семена ереси в волховской столице. Ему удалось совратить некоторых новгородских священников, в частности попа Дениса, протопопов Алексея, Гавриила и др. Ставка делалась в первую очередь на священнослужителей, очевидно, потому, что они обладали возможностью широкого общения с прихожанами и могли с бóльшим эффектом внушать им еретические идеи. Поскольку дело совращения пошло успешно, на помощь Схарии приехали некие Осиф, Шмойло, Скарявей, Мосей и Хануш. Вскоре ересь распространилась по Новгороду, расползлась по Руси и свила гнездо в Москве.
Чему учили еретики? Они выступили против фундаментальных идей христианской доктрины – отрицали божественность Спасителя, утверждая, будто Христос явился не Сыном Божиим, а простым человеком, распятым и истлевшим во гробе, не признавали богоизбранность Девы Марии, отвергали Троицу, загробную жизнь и второе Пришествие, не верили в святых чудотворцев, не поклонялись кресту и иконам, признавали только Ветхий завет. Все это послужило основанием именовать данное учение «ересью жидовствующих» – термин, принятый в современной исторической науке.
На её идейной платформе образовалось в полном смысле воинствующее сообщество, члены которого, убедившись в безнаказанности и почувствовав «ослабу», сбросили маски и пустились в кощунственные надругательства над православными святынями: привязывали кресты к воронам, которые волочили их по зловонным местам, рубили топорами и жгли иконы, бросали их в грязь, переворачивали «вверх ногами» и мочились на них, на литургии перед престолом в алтаре плясали, оскверняли церкви, хулили «иноческое жительство», подвергали нападкам священство и т.п. Действия еретиков, стало быть, сводились к тому, чтобы привести русский этнос в состояние брожения, посеяв в нём взаимные раздоры, вражду и ненависть. Конечная же цель вдохновителей ереси заключалась в угодном Западу изменении исторического пути России. Ересь, таким образом, изначально приобрела политическую направленность. Над этим можно было бы позабавиться, не будь одного весьма существенного обстоятельства: ереси потворствовали, сочувствовали и даже разделяли некоторые её постулаты в высших слоях столичного общества. Еретические высказывания позволял себе сам митрополит Зосима, покровительствовавший скверне. Она проникла в боярскую среду. При дворе Ивана III возникла еретическая партия, возглавляемая невесткой великого князя Еленой Стефановной Волошанкой. В эту группу входил влиятельнейший государственный деятель того времени посольский дьяк Федор Курицын. Да и Иван III благожелательно относился к ереси, даже защищал её приверженцев.
Возникла чрезвычайно опасная для рождающейся Святой Руси ситуация. Степень угрозы ещё более возросла, когда еретики, протягивая руки к трону, добились венчания на великое княжение (1498 г.) сына Елены Волошанки юного Дмитрия. Казалось, партия сыграна и не в пользу национальной Руси. Но благодаря духовному и нравственному подвигу новгородского архиепископа Геннадия и настоятеля Волоколамского монастыря преподобного Иосифа, а также их сподвижников торжество совратителей не состоялось. Особенно велика роль в противодействии «ереси жидовствующих» святого старца Иосифа Волоцкого, сумевшего переубедить великого князя Ивана и вернуть его на стезю Православия. Дело кончилось тем, что на авансцену был выведен сын великого князя Василий III, а Волошанка и Дмитрий заключены в тюрьму. Состоялся церковный Собор «на еретики», по решению которого одних еретиков казнили, других заточили, третьих развели по монастырям под бдительный надзор. Русь была спасена. И этим русские обязаны святителю Геннадию (Гонзову) и преподобному Иосифу (Санину), которых можно уподобить Минину и Пожарскому с той разницей, что последние одержали победу в открытом бою, тогда как первые сражались на невидимом религиозно-идеологическом фронте.
Победа над ересью укрепила положение Православной Церкви и отвела от государства угрозу гибельной для страны перестройки. Вместе с тем она ещё более сблизила власть духовную и светскую, симфоническая связь между которыми приобретает особую силу во времена правления Ивана Грозного. Ярким внешним выражением этой гармонии стало венчание на царство Ивана IV и установившиеся между ним и митрополитом Макарием отношения любви и сотрудничества. Кульминацией «симфонии» можно считать прошедший в Москве Стоглавый Собор (1551 г.), выработавший документ (Стоглав), где нашло отражение совместное управление обществом Церкви и государства.
ИГОРЬ ФРОЯНОВ
доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета
Окончание следует
